| *** |
| ВЯЧЕСЛАВ МИХАЙЛОВИЧ КРАВЦОВ
С 1960 года Вячеслав Кравцов сотрудничает в газетах «Рабочий край» и «Ленинец», в Ивановском книжном издательстве, а с 1963 года – в Верхне-Волжском книжном издательстве. Им оформлено свыше 200 книг таких авторов как Владимир Догадаев, Лариса Щасная, Иван Смирнов и многих других. С 1966 года он член Союза журналистов СССР. Художник постоянно участвовал в областных, зональных, республиканских, всесоюзных и международных выставках. За плакаты и художественное оформление книг он неоднократно отмечается наградами, в частности, на Всемирной выставке театрального плаката (Польша, 1974), на Международной выставке «Книга-75», на выставке плаката в Югославии (1975) и других. Вячеслав Кравцов пробовал свои силы и как театральный художник в Ивановском театре кукол. С 1983 по 1986 год В.М.Кравцов находился в местах лишения свободы. Последние годы жизни художник много занимался станковой живописью. В.М.Кравцов скоропостижно скончался 19 февраля 1990 года. В 1998 году в Иванове в камерном зале культурного центра «Ювента» Ивановской государственной текстильной академии состоялась первая персональная выставка художника. О ХУДОЖНИКЕ В.М.КРАВЦОВЕ Буклет «Запоздавший вернисаж». Выставка и вечер памяти художника Вячеслава Кравцова. Приглашение. Иваново. 1998: Первая персональная выставка художника Вячеслава Кравцова открывается, увы, лишь через несколько лет после его безвременного ухода из жизни. Тем острее ощущение, что в его лице явлен миру исключительно щедрый и многогранный талант. Представленные на выставке разнообразные по технике и жанрам живописные работы объединяют темпераментное, всегда доброе отношение художника к миру, что проявляется и в колорите – звонком, очень насыщенном, но с неизменным чувством меры. В книжной и плакатной графике В.Кравцова – исключительная тонкость, изящество, точное соответствие теме и литературной основе. Особый цикл составляют рисунки, выполненные художником в самые тяжелые годы его жизни. Светлая натура даже здесь помогала ему не превратить человеческую драму в тяжелый надрыв.
Владимир Серпков, художник: Мы работали вместе со Славой в художественном фонде. И меня всегда поражала его дикая работоспособность. У нас обоих была привычка работать ночью – и к утру у него уже оставалось несколько пустых флаконов туши и целая кипа листов. Тогда была мода писать гусиными перьями – это давало хорошую линию и то, что особенно любил Слава, – эффектные брызги, когда много туши на пере. У него осталось много зарисовок по впечатлениям: они у него были вместо записной книжки. Врач, послуживший прототипом для портрета «Мой доктор»: Слава много работал в подвале. Увы, подвалы, чердаки – места, где у нас творят художники, мастерские – у единиц. Он к тому же никогда не отличался крепким здоровьем. Владимир Догадаев, член Ивановской писательской организации: Он оформил три мои книги. Это был один из сильнейших художников-графиков. И эмблема у Верхне-Волжского книжного издательства – его. С.Смирнов, инициатор акции: Вячеслав был моим другом. Он много путешествовал, много рисовал. И заразил творчеством мою дочь – сейчас она одна из ведущих художниц Палеха. Славина душа нуждается в поминании добрым словом. Вячеслав Морокин, палехский художник: Это художник с ясным, пластичным мышлением во всем – в плакате, живописи, графике. К сожалению, мы распознаем талант только после окончания земной жизни художника… Воспоминания В.Серпкова, врача, В.Догадаева, С.Смирнова, В.Морокина записала С.Лебина в 1998 году
Со Славой мы познакомились где-то году в 1966 (1965), когда мне было 26, а ему – на год меньше. Я приехала работать в Иваново после окончания Ленинградского театрального института (ЛГИТМиК) и была назначена главным режиссёром в театр кукол. Театр тогда не имел стационара и играл спектакли на разных выездных площадках. Но мне хотелось, чтоб театр заявлял о себе яркими плакатами, а до этого у театра были только текстовые афиши. Я, человек в городе новый, стала искать художника, расспрашивала. Все однозначно направляли к художнику Кравцову. На просьбу дать телефон или адресок – смущались, мялись. Наконец, кто-то подсказал адрес какой-то мастерской (где они с другом Володей Серпковым, в простонародье – «Борода») выполняют какой-то заказ по оформлению. Там я их и нашла. Оба они после окончания художественного училища были, по существу, бомжами: где работали, там и ночевали. К слову, этот дух бродяжничества закрепился у него. Ему было везде хорошо, сибаритом не был. Мы поженились. Жили тогда в квартире, полученной от театра, на ул. Громобоя, напротив Красной церкви. У меня была дочь лет 5, он её удочерил. В 1969 г. родилась дочь Анна, которую Слава любил и называл своим «лучшим произведением». Одного режиссёра спросили: «Что является стимулом к творчеству?» Он ответил: «Талант». Я думаю, это очень правильный ответ. Талант свербит, мучит, требует выхода, захватывает человека. Работа, творчество – это была Славина стихия. Он отдавался этому без остатка. Работал ночами. Утром я просыпалась – весь пол в комнате, где Слава работал, устлан бумагами – отвергнутыми «почеркушками», Слава – с покрасневшими глазами, весь в дыму от сигарет, с чашкой чёрного чая на столе. Иногда обнаруживала на полу спящего человека: это ночью «на огонёк» заруливал какой-нибудь бездомный художник. Кому-то стирала рубашку, со всяким – делились едой. Хотя с едой было плохо: голодно. Да и я хозяйством, кухней не занималась: театр поглощал всю меня. Ещё Славины выражения: «Сытый художник – провокатор в наших рядах», «В нашем холодильнике бильярдные шары можно катать». Слава очень любил природу. Каждый зимний кустик, былиночку, точечку на снегу, веточку рисовал чёрным тонким пёрышком на белом листе. Праздник весны – с бирюзовым небом, буйной сиренью… Грозовые тучи на небе… Роскошь осеннего леса, «буйство красок», как говорится в затёртом выражении. Писал с натуры, любое время года его притягивало писать. Живопись – это для себя, для души. Если пейзаж, то где-то храм – вдалеке, вблизи ли. Портреты. Натюрморты. А «кормился» – заказами. Оформление, книжная графика, плакаты для театра, реклама. Много и тесно сотрудничал с Ярославским книжным издательством; оформлял детские книжки, поэтические сборники ивановских поэтов – В.Догадаева, Л.Щасной и других. Участвовал в Союзных выставках, выставлял работы в Польше. На конкурсе «Эмблема Ярославского Верхне-Волжского книжного издательства» его эскиз получил 1-ю премию и стал эмблемой издательства. Больше тридцати лет нет в живых художника, а книжки выходят с той же, Славиной эмблемой: две славянские буковки ВВ плывут на ладье по Волге. Лаконично, образно, выразительно. Слава преподавал в Ивановском художественном училище. Взял себе небольшую нагрузку (в смысле педагогических часов). Молодёжь его обожала. Он был весёлый, юморной и очень свободный человек. В эпоху тотальной несвободы, глухих воротничков под горло, непременной палехской броши у дамского ворота – он был опасно независим, весел и раскрепощён. В период 1967–1977– сотрудничал с театром кукол. Плакаты к спектаклям - это само собой. Но было и 2 постановки его как художника. Московский сотрудник театра Образцова Феликс Зиновьевич Файнштейн напросился поставить «Слово о полку Игореве». В качестве художника позвал Славу – известного в городе знатока древнерусской культуры, живописи, иконографии, страстного коллекционера старины. Никакого «кумовства» в этом приглашении не было. Спектакль был поставлен, изобразительно был красив. Курьёзная деталь: режиссёр Файнштейн попросил Славу поставить на плакате к спектаклю и его фамилию, как художника. Хотя он таковым не был. Но он попросил по-дружески, а Славе было не жалко. Феликс сказал, что для него это важно. Так на плакате появились 2 фамилии художников. Ещё был спектакль «Приключения на старой мельнице». Авторы, если не ошибаюсь, Лопухин и Новацкий. Этот спектакль в театре кукол оформил Вячеслав Кравцов – как художник-постановщик и скульптор кукол по своим же эскизам. После того, как семья наша распалась, и я уехала работать в Пензу, Слава оставался верным театру художником плакатов к спектаклям. Как уже было сказано, Слава был страстным коллекционером, собирателем старины. Иконы, самовары, мелкая пластика, ключи, абажуры, граммофон, амбарные замки, старые книги, журналы… Всё это заполняло его комнату-музей. Как он это добывал? Иначе не скажешь, как «отправляясь в экспедицию», когда, купив бабушкам конфет, а мужикам – водку, он уезжал в деревушки Ивановской, Владимирской, Ярославской областей. Его охотно пускали на чердаки – покопаться во всяком хламе. Привозил оттуда вместе с тараканами и клопами то, что потом, очищенное, отреставрированное им, оказывалось шедевром - например, иконой XVI века. Не могу судить, в какой мере он был профессионалом в деле реставрации, но очень осторожно он очищал иконы и шприцем вгонял клей под вздувшийся пузырём или рассыпавшийся от времени живописный слой. Понятно, что эту технику не он придумал. Но он серьёзно изучал это, учился, осваивал. Знаю, что качество его реставрационных работ заезжие знатоки из музеев Москвы оценивали весьма высоко. Любил он и «раскрывать» икону: то есть, снимать верхний, более поздний живописный слой, и открывать под ним ранний, более древний и, значит, более ценный. На одной доске бывало до 3-х изображений, написанных в разное время: одно наложено на другое. Позже появилась «мода на старину», когда в доме интеллигента-атеиста было принято иметь икону. Это считалось как бы «хорошим тоном», говорило об интеллектуальным уровне владельца. Но это – не про Славу. У него был живой интерес знатока. Вячеслав был очень грамотным, образованным, читающим и изучающим всё, что относится к изобразительному искусству. Значительные средства семьи шли на приобретение книг по ИЗО, альбомов. Привозил он их и из-за рубежа. Таким образом, у нас собралась богатая, я считаю, библиотека по ИЗО – настоящий «клад» для художника. То, что Слава изучал, осваивал и на практике. Так пробовал заниматься чеканкой по металлу. Получалось. Одно время они с Володей занялись гравюрой. Форму вырезали, если не ошибаюсь, на линолеуме, а потом делали оттиски. Слава притягивал людей – был интересным, содержательным и весёлым, контактным, общительным. У нас собирались такие же люди. Я бы сказала, что это было подобие «салонов»: слушали музыку – тогда появились пластинки Вертинского, упивались Фицджеральд, называя её ласково Эллочкой, даже читали вслух. Ребята-художники ездили в Москву на концерты, на выставки на Крымском Валу. У Славы были друзья в Польше, он там бывал неоднократно и выставлялся. Кое-что из работ продавал. Ну и, конечно, очень любил рыбалку, вылазку за грибами. Природу вообще, во всём её разнообразии. Был независим. НАД порядками, властью. Одно слово – «свободный художник». г. Пенза Владимир Павлович Догадаев, СЛАВЕ КРАВЦОВУ В моём кругу что ни день – поправка.  Эскиз знака Верхне-Волжского книжного издательства работы В.М.Кравцова (изображение: Буклет «Запоздавший вернисаж». Выставка и вечер памяти художника Вячеслава Кравцова. Приглашение. Иваново. 1998)  Владимир Догадаев. Рисунок В.Кравцова (изображение предоставлено дочерью художника А.В.Кравцовой)  Экслибрис В.Кравцова (изображение предоставлено дочерью художника А.В.Кравцовой)  Обложка буклета «Город Плёс» (1969), автор-составитель Л.А.Шлычков,  Обложка книги Ларисы Щасной «Февральская капель». Художник В.М.Кравцов (изображение предоставлено дочерью художника А.В.Кравцовой)  Обложка книги Ивана Смирнова «Дорогие имена». Художник В.М.Кравцов (изображение предоставлено дочерью художника А.В.Кравцовой) |
|
Шлычков Л.А. © 2007 – 2024
|
карта
сайта
Вячеслав
Михайлович Кравцов родился в 1941 году в Брянске в семье служащих. В 1963
году окончил Ивановское художественное училище. Работал художником-оформителем,
художником текстильного рисунка. С 1966 года – художником в Ивановском
отделении художественного фонда. С 1968 по 1972 год преподавал в Ивановском
художественном училище на отделении промышленной графики и рекламы.
Муза
Ивановна Кравцова